Зарипов Камиль

А память о Камиле Зарипове жива…

Им славы посмертной не надо,

Хоть их судьба и горька.

Ведь высшая всем им награда –

Наша память о них на века.

Наш дом – это наша Родина, наша история. Вся наша жизнь и будущее связаны с родным домом, с родными. Вот и я, придя в дом Таиповой Алифы Самигуловны, после долгих ожиданий встречи с ней, был немало удивлен удивительной чистотой в доме, бережным отношением к памяти сыновей, фотографии которых были видны повсюду: на столе стопкой лежат альбомы, на серванте в рамочках смотрят на нас красивых два парня, со стен, с портретов улыбаются ее сыновья. Словно живые, радостные, улыбчивые лица. Рядом фотография отца с матерью. Создается впечатление, что здесь живет дружная, крепкая, жизнерадостная, сплоченная семья. Кажется, вот распахнутся двери и соберутся все за круглым праздничным столом. Но нет, не соберутся. Отец умер, когда мальчики были еще маленькими. Мама, Алифа Самигуловна, учитель математики и заместитель директора школы по воспитательной работе, одна воспитывала своих сыновей: Рамиля и Камиля. Так распорядилась судьба, очень рано из жизни ушли ее любимые сыновья, всегда веселые и общительные, как и она сама. Задумавшись, устремив взгляд на фотографии своих сыновей, эта сильная красивая и жизнелюбивая женщина, несмотря на свой преклонный возраст, говорит нам: «Может быть, и живы были бы мои сынки, если бы я отговорила их от службы в армии. Но ведь они оба бредили армией. Старший Рамиль после службы еще девять лет по контракту в Эстонии служил. Там заработал бронхиальную астму и сердечные приступы, от которых впоследствии и умер. А это были годы распада СССР, отделение республик, забастовки и антисоветские митинги в странах дальнего зарубежья. Все это не могло не сказаться на здоровье старшего сына. Ведь, если возникают конфликтные ситуации, то первым делом отправляют на их устранение военных. Младший сын Камиль в годы службы в армии был направлен в Афганистан, где участвовал в боевых действиях в ходе гражданской войны, которая велась тогда в этой стране, а наши войска по просьбе тогдашнего лидера Народно-демократической партии Афганистана Тараки были введены на помощь просоветскому правительству. Эта война там шла с 1979 года. Вот в это пекло попал и Камиль, где был серьезно ранен. Он у меня сидеть не мог, ягодицу ему снесло взрывом и копчик был поврежден. Врач, лечивший его в санатории Якты-куль, сказал: «Будьте готовы ко всему, он может у Вас умереть в любой момент, в любое время дня и ночи, и даже на ходу. Болезнь прогрессирует, поврежден позвонковый нерв и, как только он достигнет до головного мозга, Ваш сын просто упадет и умрет, если будет даже на ходу». Так оно и случилось. Спускался с лестницы, упал и умер. Вот так не стало моего младшенького. Старший сын умер позже младшенького, очень сильно переживал, что не смог уберечь братишку. Это после них и меня скрутило так, что попала в больницу, где уже 6,5 месяцев нахожусь. Приехала после химии дом проведать, на сыночков посмотреть, да кое-какие документы доделать, - рассказывает мать. – Как мать солдата, умершего от ран, я хочу исполнить свой долг, опять собираюсь в сельский совет ходатайствовать о том, чтобы нашим мальчикам поставили памятный камень в саду нашего профессионального училища №93. Погибшим в Чеченском конфликте уже поставили, а нашим – нет. В Таштимеровском сельсовете четырех участников афганских боевых действий уже нет в живых. Мне, как матери, как учителю, очень хочется увековечить имена этих ребят. Всех их я знала. Они росли на моих глазах, учила их в Таштимеровской школе днем, а после обеда подрабатывала и вела математику в ПУ-93, поэтому и те, которые учились в училище, тоже учились у меня. Это были жизнерадостные, трудолюбивые, хорошо воспитанные ребята. Они достойны, чтобы их имена были увековечены на гранитной доске с их дедами и младшими ребятами, которые погибли в чеченской войне. Пока сама жива, хочу успеть исполнить свой материнский долг перед ними. Ведь скоро уже и 9 мая наступает. И как хорошо, что вас просят написать о них. Пусть помнят все, что они прошли через ад и кровь. Они были мальчишками еще, неотступно смотрели в лицо смерти, долгие месяцы были ежеминутно под прицелом душманов. Наши ребята пережили все: и гибель своих друзей, и тяжелые болезни, и голод, и нестерпимую жару, и песчаные бури. Им присущи не только отвага и храбрость, но и знакомо чувство безысходности и отчаяния. Они видели благородство и подлость, крепкую настоящую дружбу и мелкое предательство. В свои 18-19 лет они насмотрелись такого, что этот груз давил их, это был груз жизненного опыта, который был непосильным даже для людей более старшего возраста. Поэтому они и ушли из жизни так рано. Они выполняли свой воинский долг, приказ командиров, приказ Родины. Если бы отказались, их бы посчитали дезертирами.» И тут она достала свой список солдат с Таштимеровского сельсовета, участников Афганской войны. По ее списку было 9 ребят, когда мы еще добавили своих троих, которых мы разыскали, ее радости не было предела. Получилось по списку в живых 8 ребят, и умерших – четверо, и это только по-нашему Таштимеровскому сельсовету. Очень обидно, что пройдя ужасы войны, ребята умирают в мирной жизни.

Ведь, если страна не хочет помочь своим защитникам и помнить своих героев, не хочет знать своего прошлого, то она автоматически теряет свое будущее. Боевое прошлое России всегда было достойным. Никакой народ не может жить без прошлого потому, что без прошлого нет народа!

Вот и мы решили записать воспоминания матери о сыне. Академик Д.С.Лихачев как-то подчеркнул: «Важно воспитывать молодое поколение в моральном климате памяти: памяти семейной, памяти народа, памяти культуры». Пока мы помним ребят, узнаем их, рассматривая фотографии и дорогие нам лица, по висящим на стене фотографиям, это не только история семьи, но и история нашей любимой Родины. Давайте будем почаще слушать матерей солдат, которых уже нет рядом с нами, и постараемся разделить с ними боль утрат. Мама Камиля, перебирая письма сына, которые она бережно хранит, листая его фотоальбомы, тихо продолжает свой рассказ:

«Если старший, светловолосый, беленький, круглолицый Рамиль был очень похож на отца, то младший Камиль был смуглолицым, темноволосым, всегда веселый, с хорошим чувством юмора – он был в меня, в маму. Но оба были крупного телосложения.

Камиль и родился здоровеньким, крепким. С детства был жизнерадостным и очень живым мальчиком. Кстати, по поводу цвета волос Рамиля маленький Камиль тоже сделал свой вывод: сидим за столом, и вдруг он нам заявляет: «Мама, ты знаешь, а наш Рамиль-то русский». А я ответила: «Если мать и отец коренные башкиры у вас, как могут дети быть русскими?» А он отвечает: «Разве ты не видишь? Тебе русского в роддоме подсунули. У него и волосы белые и сам беленький, весь русский, мама. Это я – настоящий башкир, а он русский.» Пришлось переубеждать сына, что отец их и все родственники по отцовской линии были светлыми. Светлыми и зеленоглазыми, очень похожими на русских, но родословная доказывает, что они все представители башкирской национальности. И добавила: «Посмотри, оба вы зеленоглазые! Только тогда Камиль успокоился.

В детстве его говор удивлял не только нас, но и наших соседей. До сих пор, вспоминая о нем, слышу его детскую речь, как говорил он по-своему, на своем особенном языке. Однажды прибегает домой и говорит: «Мам, около нас одни имештельдар живут». После пояснения старшего сына поняла, что «имештельдар» на языке Камиля означает «соседи». А Камиль добавил: «Крала апайзын имештеле Хапсий иней, Хапсий инейзен имештеле Халиловтар». Крала – это Клара Абдулловна, Хепсий – это Хеспи иней. Слово «спутник» он называл «ипупсик», а трактор К-700 – «камкишкот». После, долгое время соседи и родственники его любовно называли: «Вот наш Камкишкот идет! А во время учебы в Таштимеровском ПУ №93 ему доверили трактор ОМК-700 во время районного сабантуя. Односельчане, увидев его, опять вспомнили его детскую своеобразную речь и говорят мне: «Ана, твой Камиль на своем камкишкоте едет».

С детства он рос очень любознательным и смышленым. Учеба давалась ему легко, да и сам он был послушным и домашним мальчиком. С первого по четвертый класс ездил учиться в Михайловскую среднюю школу, а с пятого класса Камиля вместе с братом перевели в Таштимеровскую среднюю школу. А Камиль заявил мне: «Ну, что же ты, мама, нас мучила и мучила, надо было сразу отдать нас в свою Таштимеровскую школу. Как хорошо, на родном языке, все понятно». Старался помогать мне во всем. Вот и однажды, когда он учился в пятом классе, побежал домой раньше нас и у меня спрашивает: «Что же мне сготовить вам, к вашему приходу домой?» А я ему отвечаю: «Ладно уж, хотя бы картошку свари». Возвращаемся из школы со старшим сыном и видим: он чисто вымыл картошку с кожурой, а сверху еще так много накрошил лука репчатого и все сварил. Ничего ему не сказали, а только похвалили, тихонько убрали лук, кожуру очистили, пожарили картошку и покушали. Дом всегда держался на сыновьях. Это они смотрели и ухаживали за тремя коровами, тремя телятами, поросенком и утятами, да и дом в порядке содержали. Ведь мама работала в две смены: в школе и в училище. В те годы инкубатор был рядом, а цыплята стоили всего тридцать копеек, поэтому каждое лето покупала по 100 штук цыплят, а мальчишки ухаживали за ними. Зато осенью варила им супы из курятины. Каждому по ножке мяса даю, а Камиль говорит: «Ну, почему же у цыплят только две ноги, почему не три. Нас одними ножками кормишь, а тебе-то не остается». Все всегда делил поровну, любил угощать всех своих сверстников тем, что имел, что ему покупала из сладостей.

Среди своих сверстников всегда пользовался уважением и авторитетом. Он отлично играл на гармошке, на гитаре, прекрасно пел. В годы учебы в училище всегда занимал призовые места за участие в художественной самодеятельности. А его классный руководитель, Степанова Мария Николаевна, чтобы поддержать одаренного парня, выписывала ему ежемесячно по 5 рублей премии за активное участие в мероприятиях и жизни училища. Его любимой песней была песня «Через две весны отслужу, как надо, и вернусь».

Интересный факт в биографии Камиля. До ухода в армию, оказывается, он три дня подряд давал свои сольные концерты в поселке Абзелилово, в училище и в деревне Таштимерово. Ведь он прекрасно владел музыкальными инструментами, еще и красиво пел. Перед своим третьим концертом он попросил маму: “Мама, у меня сегодня прощальный концерт, ты так и не нашла времени прийти на мои концерты. Может быть, хоть сегодня придешь. Я буду ждать”. Из-за своей беспокойной работы в школе, домашних хлопот и работы по хозяйству, так и не смогла его мама сходить на концерты сына и услышать его пение.

Мать с болью продолжает свой рассказ: “Физически он был серьезно готов к службе в армии. С пятого класса Камиль ходил в спортивные секции профессионального училища №93. Он очень любил своего преподавателя физкультуры Даминдарова Салима Хайруловича, а его наставник любил своего воспитанника взаимно – за его оптимизм, за открытость, за любовь к спорту. Его любили как друзья, так и взрослые потому, что он никогда ни с кем не ссорился, не дрался, был очень дружелюбным и коммуникабельным, быстро сходился с людьми, всегда шутил и был неисправимым хохотуном.

Как-то жена киномеханика говорит мне: “Алифа Самигуловна, думаю, кто во время киносеансов всегда так заливисто хохочет, оказалось, твой Камиль. Наконец-то узнала, он так по-детски непосредственно смеется.”

С детства Камиль увлекался техникой. Мог в день по несколько раз разобрать и собрать велосипед и мотоцикл. Еще в школе научился водить колесный трактор. Конечно, директор школы баловал его, но не мог он отказать парню, который тянулся к технике всей душой. Поэтому и учиться пошел в родное профтехучилище, которое расположено почти напротив нашего дома. Получив специальность тракториста – водителя в училище, Камиль после его окончания, работал там водителем.

Перед уходом в армию все свои вещи сын раздал своим друзьям: гармонь, магнитофон, канистры, запасные колеса, покрышки.

Дождливым днем, 13 октября 1986 года, в день призыва его одного увез на сборы работник ПУ №93 Мухутдинов Тамьян Гиззитдинович. Камиль даже пельмени не успел поесть, которые мы с ним налепили. 21 декабря 1986 года он уже принял присягу в воинской части №23696.

С 10 февраля 1987 по 12 августа 1988 года он проходил службу в воинской части №39696 в республике Афганистан, где был водителем БТР.

Перед новым годом пришло письмо, что сына отправляют в Афганистан. На улице мороз 36 градусов, а я, несмотря на холод, на хозяйство, все бросила и улетела к сыну в Ленинакан. Побыла с ним 30 и 31 января и обратно домой. Ладно, вовремя уехала. Потом там был оползень. В Афганистане Камиль сопровождал боевые снаряды, на своем БТР. Обычно ехал впереди колонны, а снаряды везли за его БТР-ом. Они развозили их по точкам. Иногда участвовал в боевых операциях. Его собака Найда всегда была при нем. И так было, пока не подорвались на мине. Но ни в одном письме нет даже намека об участии в военных действиях, что там идет настоящая война.

В своем письме от 20 апреля 1988 года матери: «Вывод войск начнется 15 мая, все выведутся в этом году, только наша дивизия остается и выведется 8-9 февраля. Замены офицерам и солдатам с мая месяца больше не будет. Выедем в Союз, оттуда уволят нас. Я здесь всякой всячины нарубался. В Союзе так не порубаешь, каждый день дают много фруктов и овощей, продуктов разных. Короче, я здесь живу, как царь, все могу взять, только домой отправить не могу. У нас тут уже трава начала засыхать, вовсю купаемся.» Через месяц в письме от 20 мая 1988 года он пишет: «У нас тут уже все выгорело, дни у нас жаркие, 53 градуса в тени. Босиком по песку ходить невозможно. Я, по-прежнему, езжу на машине. Особых изменений нет. Каждый день в бассейне купаюсь. На выездах мороженое рубаю 11-13 штук сразу, кока-колу, фанту пью, которую покупаю у нас в магазине. Соки пью хорошие. На службу не жалуюсь. У меня все отлично. Начались выводы. Пока выводится южная часть с Афгана, после них мы пойдем. Письма писать – лень берет. Я почти никому не пишу, чтоб ты не думала, что я здесь отдыхаю.» Все его письма полны оптимизма и юмора, и ни слова о тяжести службы и военных действий. Его мама, перебирая письма сына, вспомнила еще об этом эпизоде. Как-то сын прислал матери письмо, в котором выслал 10 открыток с изображением восточных девушек и написал на одной из них: «Твои письма получил. Ты там какие-то дурацкие вопросы задаешь насчет службы».

И опять ни слова о войне, только написал, что высылает открытки и добавляет: «Вот одну живую привезу с собой». А в последних письмах писал, что приедет не один, а с Найдой. Мать подумала, что у него там девушка по имени Найда. И пишет ему в ответ: «А какой национальности твоя Найда? Уживется ли она в наших краях? Подойдет ли ей наш климат? На каком языке она говорит? Откуда она родом? Кто ее родители? Красивая ли она?» И все письмо в таком духе с вопросами. А Камиль в ответ: «Ну, мама, ты даешь, настоящую смехотерапию устроила нашим ребятам. Я прочитал вслух твое письмо с расспросами о моей Найде в столовой, так наши ребята со смеху по полу катались». «Возвратился с армии 13 октября 1988 года в час ночи. Я увидела, что Камиль выходит из такси. Я же ждала его, истопила баньку. За добрую весть приготовила мужчинам коньяк, женщинам – платье. Выбегаю ему навстречу, а он уже у крыльца стоит и говорит: «Здравствуй, мама, вот она – моя Найда. А ты горевала». Вижу, рядом с ним здоровенный пес стоит и слушает. Вот такой шутник был он, все время подшучивал и веселил всех нас.

Даже о своей ране сообщил мне, как бы, между прочим: «Мама, ты там о моей ране ни слова никому не говори. А то девчата меня любить не будут. Кому я нужен с такой раной! Чтоб никто не знал», - попросил полушутя, полусерьезно меня. И вот до сегодняшнего дня я берегла эту тайну сына, но сейчас могу рассказать.

Оказывается, он три с половиной месяца лежал в госпитале в Кандагаре, после подрыва на мине. И три с половиной месяца не было писем, а мать каждый день ждала, и успокоилась, когда получила письмо в полторы строчки «Жив, здоров», написанное его другом. Потом пришло письмо, где было написано: «Ой, какая у нас вода вкусная. Приеду – напьюсь воды, так как здесь нет хорошей воды». После госпиталя ему вручили справку о недееспособности, то есть комиссовали. Он ее тут же на улице порвал и выкинул, потому что очень хотел дослужить до конца. И испугался того, что инвалида на родине нигде не возьмут на работу. На вопрос матери о справке, он всегда отвечал: «Афган унес!». То есть ветер унес. И снова вернувшись к службе, он возил на ГАЗ-69 начальника Досмана Ивана Альбертовича, который говорил: «Ты больно не высовывайся, сынок, не рискуй. Ты очень хороший парень. Я должен тебя сохранить твоей маме.»

Из рассказов сына о службе в Афганистане мама Камиля поведала нам такие случаи: «Однажды в час отбоя не оказалось друга. Дали приказ: «Найти!». Нашли нашего солдата уже мертвого в огороде. Он, наверное, захотел поесть арбуз, его там убили, а его внутренностями арбуз заполнили. За друга, конечно, они отомстили.

Днем афганцы были крестьянами, а ночью убивали наших. Когда уходили на операции, то афганские милиционеры должны были идти впереди советских солдат, а они падали на землю и начинали молитвы читать.

А наши им подзатыльники дадут и бегут спасать летчиков или вступают в бой с душманами.

Собрались домой и выезжали из Кундуза, где проходил службу Камиль. Автоколонна выстроилась вереницей и уже выехала. Вдруг посыпались взрывы. Наши подумали, что артобстрел начался и, выпрыгнув из машин, залегли. Собака Камиля, Найда, была в кабине. Она, выбив лобовое стекло, в этот страшный момент сумела найти хозяина, приползла к хозяину и легла рядом. Оказалось, это душманы взорвали арсенал с оружием. А в это время в модуле купались женщины, они повылетали оттуда голые. И смех, и грех. Сразу же после взрыва, их повернули на 180 градусов и через Саланг, тяжелый ледяной переход, отправили воевать с пуштунами, которые напали на афганцев из Пакистана. Только после разгрома прорвавшихся пуштунов их отправили домой. По возвращении в Советский Союз, целый месяц служил в Ташкенте, строили какой-то объект.

После армии устроился работать шофером в училище, но не смог работать. Говорил, что все столбы выстраиваются на пути по дороге. Видимо, это было следствием ранения. А еще, бывало, метет двор, вдруг бросает метелку и уходит, чтобы не видели его, видимо, воспоминания не давали покоя. Хромал на левую ногу и сильно похудел, хотя в армию уходил высоким и плотного телосложения. После армии в 1990-1993 годы учился в Зилаирском совхоз-техникуме и получил диплом по специальности техник-механик. Как-то рассматривали вместе с ним его фотоальбом. Ну, я и спроси его: «Сынок, а это что за куча и собака рядом?», а он заплакал и ушел. А потом сказал, что это один из его друзей, сапер, на мине подорвался. А собака от хозяина не отходит – сторожит. Говоря о собаке, я помню такой эпизод. Сидим как-то на крылечке. И вдруг слышим, вертолет над деревней пролетает. Услышала звук вертолета и Найда. Она быстро подняла голову вверх и, навострив уши, работая только передними лапами, уползла под крыльцо. Тогда Камиль мне говорит: «Смотри, мама, сколько лет прошло, а она до сих пор не забыла войну».

Каково же было 18-20 летним ребятам там, если даже собака через столько лет помнит ужасы войны и прячется, чтобы не погибнуть. Поблагодарив маму Камиля за ее воспоминания о сыне, прошедшем горнило Афганистана, мы долго еще сами плакали. А каково ей, матери, потерявшей двух сыновей, носить такой тяжелый груз памяти? Обращаясь ко всем, к своим сверстникам я прошу: навещайте почаще матерей солдат, помогайте им. Не забывайте их. Они вырастили настоящих защитников Родины.

Пусть всегда светит солнце, поют птицы, цветут сады и колосятся поля, но никогда не свистят пули и не рвутся снаряды. Ведь мы приходим в этот мир, чтобы жить, радоваться жизни. Память о рано ушедших из жизни ребят сохранится в наших сердцах. И я надеюсь, что скоро у нас в училище, в музее будет создан стенд, посвященный всем воинам-афганцам, выпускникам нашего училища, участвовавшим в военных действиях в Афганистане. Ведь почти половина афганцев закончили наше Абзелиловское училище №93.

Чашу страданий, испив всю до дна,

Вы из жизни ушли молодыми,

Но в памяти нашей на все времена

Останетесь вечно живыми!

Наян Галиуллин.